Тобольское наместничество по последнему разграничению начинается от города Тюменя или от Туринска и простирается далеко за Енисейск, склоняясь от запада к юго-востоку, и от Омска до Таймурского залива, склоняяся от юга к северо-востоку. Разделяется оно на две области неравной величины. Первая, то-есть область Тобольская, составлена из десяти округ, а именно: Тобольской, Тюменской, Туринской, Курганской, Омской, Тарской, Ишимской, Сургутской и Березовской. Вторая, то-есть Томская, состоит только из шести округ, хотя пространство ее вдвое больше первой; округи ее суть: Нарымская, Томская, Енисейская, Каинская, Ачинская и Туруханская, или Мангазейская. Всё сие пространство земли разсекается на три части большими двумя реками: Обью и Енисеем, протекающими в длину всея губернии от юга к северу, [которые], соединяяся с другими большими реками, как то: с Иртышем, Тоболом, Кеттою, Чулимою, Омью, Турою, Тунгузкою и др., омывают большую часть городов, открывая им легкий путь к внутреннему торгу, который, однако же, весьма мал по причине малаго населения и образа жизни жителей. Внешне истечение менее свободно, ибо от Уральскаго хребта, Сибирь от Европы отделяющаго, все реки течение имеют внутрь Сибири и, впадая в Ледовитое море, воспрещают иметь водяное сообщение, и всё, что вывозится из Сибири, вывозят гужом на пространстве пятисот верст. Перевоз весьма дорогой и затруднительный для товаров тяжеловесных и громостных. По сей причине многие вещи, которые бы для Сибири источником могли быть богатства, как то: лес, хлеб всякого рода, рыба в реках с избытком, икра, соленое мясо и другая многия вещи, остаются мертвыми без рачения и удобрения в земле, их родившей.
Все богатство сего края почитается ныне в мягкой рухляди, весьма посредственной, исключая голубых песцов и белку, которые количеством своим награждают за недостающую им доброту, сала и несколько рыбьяго клею, отправляемаго в Архангельск и Ирбитской ярманки.
При всей холодности небесныя полосы земныя произведения дозревают во всей полуденной части сего наместничества, садовыя овощи исключая, которыя пропадают от стужи, в майе случающейся в застающей их в цвету. Сие обстоятельство и показывает причину, для чего во всей Сибири пчелы не водятся. Итак, страна сия могла изобиловать всяким хлебом не менее прикосновенных земель к Украйне. Пошва всего сего края есть наилучшая. В редких местах нужду имеют в удобривании земли и навозу не знают. Нужнее бы был для тамошних нив песок или глина для умерения чрезмерныя земляныя тучности, но необъятное пространство земель не позволяет земледелателю разыскивать, в чем состоит недостаток нивы, им обрабатываемой, и чем оному пособить; по двух или трех жатвах оставляет свое поле и разрабатывает другое, в некотором от прежняго разстоянии. Доселе крестьяне нередко переселялися из одной округи в другую, пытая щастия, и в том им не возбраняли.
Сие пространство земель, нетрудное оных разрабатывание суть, может быть, главная причина весьма приметной в народе склонности к лености, которая совокупно с пьянством, к которому он весьма пристрастился, нищим почти его сделали тогда, когда он все способы имеет быть богатым. Земли у него более, нежели ему нужно, а обрабатывает недовольно; паствы обширнейшия, а скота в соразмерности оных держит мало; да и о том не имеет попечения, мало оным пользуяся. Питается большою частию грубыми овощами. Множество лесу, а домы почти без крышек. О нем можно сказать, что лучше любит праздную леность, нежели трудолюбивой достаток. Слово страда, означающее в их наречии жатву, довольно выражает отвращение его к работе. Может быть, что сия склонность к лености и распутству имеет другия причины, коих начало существует в первых преселениях или происходит от образа управления, до сих пор существовавшаго. Но если первыя не иначе истребиться могут, как течением времени и введением лучших нравов в будущия поколения, последния исчезнут, конечно, от благодетельности нашея великия законодательницы, яко злые пары нощи исчезают при восхождении солнца.
Сии вкоренные повсеместно в жителях пороки суть препядствия к размножению народа. К сему присовокупляется, по нещастию, глупое любочестие древних жителей, чтобы не родниться с новыми селянами. От того происходит, что во многих местах целыя деревни не имеют женщин. Раскольничеи заблуждении, во всей губернии повсеместно существующия, почитать должно также немалым ко многолюдию препядствием. Целомудрие, не входя в правилы раскольников, юношеству обоего пола чуждо. Вдаваяся гораздо рано распутству, во брак вступают поздно, и многия живут в девстве, думая, может быть, делать богоугодное; известно, что самоубийство почитается у них способом к отверзтию врат неба.
Народочислие сея губернии на пространстве пяти миллионов 274 квадратных верст по ревизии 1764 г. составляет не более 165 тысяч душ, платящих подушную подать, то-есть по одной душе на 26 верст квадратных. Изчисление сие не совсем верно, но, поверив оное, найдем еще меньше сея пропорции.
Положение Тобольской губернии есть плоское и во многих местах низкое и болотистое. Оттуда и происходит, что она есть наибеднейшая часть древняго Сибирскаго царства. В разсуждении ископаемых из земли сокровищ, исключая малаго числа подземных произведений, в Томской округе найденных, и некоторых саланчеков в округе Енисейской, во всей губернии нет никакой разработки. Места, ближайшия к Ледовитому морю, неудобны совсем к обработыванию. Уверяют, что в Березове земля никогда более четверти аршина не растаевает, так что тела, в оной погребенныя, подобны египетским мумиям, невредимы пребывают во веки. Мнение сие опровергается тем, что вся земля там покрыта лесами непроходимыми.
Вся сия страна не имеет других жителей, опричь диких остяков и самоедов, кочующих вдоль рек; внутрь земель совсем жителей не имеет, а может быть, не может быть обитаемо. Между сими кочевыми народами обдорския самоеды почитаются глупейшими, а живущие по берегам и в близости реки Таза остяки почитаются сильнейшими. Уверяют, что они болезней не знают или очень мало, что действием почитается целительных сей реки вод. Ниже в восточной части, по берегам Кеная и Тима, другой, столь же дикий, народ, но видом стройнее и опрятнее, известной под именем тунгусов. [У] сего народа существует странный обычай угощать приежжаго или паче приятеля тем, что лутчее есть в доме, изготов<ляя> в то же время лук и стрелы на умерщвление того, который худо ответствовать будет приветствию угощающаго.
По пространству земель народы сии суть весьма малочисленны. По переписи, произведенной в 1764 г. учрежденною для сего комисиею, щитается оных около 36 тысячь душ, ясак платящих, то-есть от 16 до 50 лет возраста, следовательно, щитая стараго и малаго, число оных простираться будет до 100 тысяч. Образ жития всех сих народов подобен житию человека, в первенственном состоянии человека находящагося. Пища их состоит из всяких зверей и рыб с малым примесом муки в похлебку. Соли они совсем почти не знают. Ездят они на оленях, а жительствуют в шалашах или шатрах, сделанных из оленьих кож. Одежда их весьма легкая в разсуждении несносныя стужи, которую они терпят шесть месяцев в году. Просты в нравах, застенчивы, гостеприимны, а повсеместная их страсть есть пьянство. Толико они оному преданы, что принуждены были издавна уже совсем запретить продажу горячих напитков в их кочевьях. Они в сем случае не знают ни умеренности и не жалеют ни здравия, ни имения. С начала зимы, начинающейся обыкновенно в октябре, народы сии оставляют свои шалаши и удаляются во глубину лесов весьма далеко, ходят на лыжах, таща за собою пищу свою на санках, которыя нартами называют. На сей лавитве убивают всякаго зверя, употребляя в пищу мясо и сохраняя шкуру. Иногда погибают с голоду за недостатком пищи, иногда умерщвлены дикими зверями. Возвращаются они около генваря месяца, когда глубина снега препятствовать им начнет продолжить путь. Предпринимают оной паки в марте месяце и продолжают ловитву до совершеннаго снегов растаяния. Тогда, оставя лук и стрелы, принимаются за сети и ловят рыбу, разъезжая на лодках вверх и вниз по рекам. Пойманную рыбу сушат как для продажи, так и для своего во время зимы прокормления, но по большей части запаса их в зиму не достает, ибо страсть их к вину и алчность их городских заимодавцев грабят их заблаговременно, отъемля у них даже и мягкую рухлядь, остающеюся у них по заплате ясака. Сии зверския ростовщики выманивают у них летом запасенную ими пищу за дешевую цену, а при начале зимы продают им ее же чрезмерно дорого. Таким образом, нещастные сии бывают жертвою плутовства городских жителей. Другое утеснение бывает им от неистовства священных служителей. Разъезжая по почтовому без платежа прогонов из одного селения в другое, пьют и едят даром и выманивают у сих простяков все, что только можно, даже пересылают из одного прихода в другой письма с нарочными, не давая за то никакой платы. Уверяли меня, что священники безмерную берут [плату] за все духовныя требы. Не отрицаю и того, [что] многие воеводы и комисары гибелью были не последнею для сих нещастных двуногих. Но какой может быть способ пособить всем сим злоупотреблениям?
Пространство земли неизмеримое, и все почти изъемлется от очей правительства. По сей-то причине [Сибирь] была всегда золотым дном для тех приставов, которые более радели о мошне своей, нежели о совести. Но о заклад можно удариться: если все пойдет начатым ныне порядком, то менее будет на Сибири охотников.
Ясак народы сии платят в декабре и в генваре месяце, но те, которые в сии сроки не могут исправиться, платят достальное в июне. Ясак в казну принимают мягкою рухлядью, а иногда деньгами по два рубля с души, в чем закон им не возбраняет. Расценка дорогой мягкой рухляди бывает в иных местах белками, в других местах песцами, но вся столь низко ценится, что хотя от казны продают их в Москве с барышем, но меня уверяли, что купцы покупают оную там, чтобы здесь продать паки с барышем. Для сей-то причины вся мягкая рухлядь, а особливо соболи и лисицы черныя и чернобурыя, дешевле в столице, нежели в Тобольске или далее.
В мягкой рухляди, как то я уже сказал, состоит главный здешней губернии вывозной торг. Она составляет главную отрасль внутренния мелочной торговли. Едва зима настанет, побуждаемые скукою или желанием получить прибыль, жители сельские отправляются на охоту за дикими зверями, коих они ловят или капканами, или убивают из ружья или лука. В сие [время] купцы, разъезжая по деревням, договариваются с крестьянами о поставке мягкой рухляди, давая деньги в задаток. Часто подвергают данные вперед деньги опасности, но сим способом принимают товары за столь низкою цену, что если из договореннаго половину только получат, то с немалым остаются барышем. Равным образом закупается здесь и сало, которое, переплавля, отпускают в Архангельск или на Ирбитскую ярманку.
Некоторые купцы, закупая также хлеб по мелочам, отвозят оной туда, [где] оной с барышем продать могут. Иные упражняются в рыбной ловле летним временем или солении рыб зимою и в приготовлении клея, в чем и состоит их весь торг. Енисейские жители ездят за Туруханск для закупки мягкой рухляди, как то другие делают в своем соседстве. Запасшись товаром, ярманку ожидают покойно, живучи без упражнения. Ярманочной купец всегда почестся должен малым торговцом; но в Тобольске других нет. Или особыя какия причины отъемлют у них способы на предприятия дальновидныя, или естественная склонность к лености удерживают их в недействии большую часть года. Кажется, что они не более наживают, как сколько нужно им на житье, попойки и гуляние, в то время когда не бывает ярманки. По сей причине в старости своей всегда бывают убоги, ибо, не возмогши наживать столько, сколько могли прежде, ни отстать от привычки празничать и веселиться, попускаются на всякие обманы и мошенничества и, наконец, объявляют себя банкрутами.
Торговля Тобольской губернии, так как и всей Сибири, производится вся почти на ярманках. Первая из оных и из славнейших во всем государстве бывает на Ирбите, в Пермской губернии, около 360 верст от Тобольска. Начинается она около пятаго февраля и продолжается до перваго марта. На нее съезжаются из дальнейших мест в России: из Малороссии, Казани, Астрахани, Архангельска, Оренбурга и изо всей Сибири. Российские купцы привозят всякие европейские товары, как-то: сукна, шелковые материи, голланское полотно и другия, к роскоши служащия, вещи. Из Архангельска привозят сахар, кофе, вины всякаго рода и пряные корения, из Оренбурга бухарския товары, из Астрахани товары персидския, и из Сибири, то есть из Тобольска, Енисейска и Иркутска, мягкую рухлядь всякаго рода и китайския товары. Сей торг состоит по большей части в мене. Тобольския купцы берут товары европейския и разсылают их по другим городам своея губернии, продавая их обтом и в розницу. По сделанным наблюдениям, торг сея ярманки возходит до 1 500 000 руб. ежегодно.
Странно кажется, что для произведения торговли всея азийския части Российскаго государства избрано сие местечко, которое незадолго пред сим была деревня, и что не предпочли для сего Тобольск или, что еще лучше, Екатеринбург. Сказать, что купцы архангельские и иркутские не могли бы приезжать и отъежжать в надлежащее время, будет доказательство неосновательное, потому что разницы в разстоянии не более ста верст. Ярманка бы была гораздо больше, будучи под руками, так сказать, правительства. Итак, мне кажется: или в прежния времена с правительством и дела иметь не хотели, желая находиться в отдаленности от онаго, или в начале Ирбит было место потаеннаго торга в то время, когда вывоз сибирских произведений не был свободен, а время, прославив сие место, начало привлекать торгующих со всех сторон, и правительство получило о нем сведение тогда уже, когда течение усилилося, и за нужное почло дать ему волю, бояся оное уничтожить, давая другое ему направление.
Другая ярманка бывает в Енисейске в конце юлия месяца. На оную приежжают купцы из разных городов Сибири и некоторые из Москвы. Из Туруханска и Якутска привозят мягкую рухлядь, из Иркутска китайские товары, из Тобольска товары европейские, на Ирбите вымененные. Торг также производится меною по большой части. Товары из Тобольска возят водою вниз по Иртышу и вверх по Оби и Кету; возвращаются в Тобольск тою же дорогою. Но как разстояние очень велико, а ярманка оканчивается довольно поздно, то часто зима захватывает возвратные товары на дороге, что немалой тобольским купцам причиняет убыток. На сей-то ярманке купцы иркутские и якутские и другие запасаются европейскими товарами на весь год.
Третья ярманка бывает в декабре месяце на границе китайской, в местечке, принадлежащем на половину России и на половину Китаю. На Кяхте производится торг всеми сибирскими товарами и товарами, из России привозимыми, как [то]: тонкими и ординарными сукнами и пр., выменивая китайские товары, как то: чай китайский, шелковыя материи, фарфоровую посуду, лакированныя вещи [нрзб] и др. На Кяхте запрещается покупать или продавать на наличные деньги, но уповательно, что запрещение сие не весьма строго с обеих сторон наблюдается. Торг Кяхтинской простирается ежегодно до двух миллионов.
Четвертая ярманка бывает в Березове около 10 генваря, но на оную приежжают только зыряне из Архангельской губернии, остяки, ближния самояды и несколько из тобольскаго купечества. Дикие народы привозят олении кожи, белку, песцов голубых и другую мягкую рухлядь, которую меняют на муку, вино, табак, горшки, кожи, топоры, иглы, гребни и пр.
Другая отрасль торговли, здесь производимая, происходит в пограничных крепостях Тобольской и Колывановской губерний: торговля, известная под именем сатовки или мены с киргис-кайсаками. Они пригоняют множество лошадей и скота всякаго рода и привозят несколько товаров из Бухарии, которые меняют на российские, как то: сукна и др. Нередко приводят они пленных калмыков всякаго возраста, которых русские купцы у них выменивают.
Отрасль торговли, в которой богатыя тобольские купцы берут участие, есть морския промыслы, отправляемые из Охоцка и других в Камчадке гаваней на разные в Южном океане лежащия острова. Промыслы сии состоят: ловить или выменивать разных зверей, как бобров, выдр, лисиц черных, чернобурых и др., волков и пр. Торг сей производится всегда обществом, в которое каждый из участвующих кладет столько паев, сколько желает; каждой пай ценою в 500 рублей. Возвращение с промыслов продолжается лет до шести, но ожидание с избытком награждается. Прибыль из оных промыслов бывает от 5 до 6 и 7 сот на сто. Но торг сей частым бывает подвержен опасностям, а иногда не иначе, как с отвращением на оной взирать можно, ибо отправляющиеся на промысел многия производят неистовства и ужасные насилия против миролюбивых островских жителей, а иногда против своих соотчичей, коих суда, не столь сильно вооруженные, не могут им противиться. Обыкновенно на каждом судне бывает до 60 человек работников, всегда из числа каторжных.
Основанием всего торга Тобольской губернии, так [же] как и всей Сибири, можно почитать торг, производимой на Кяхте, ибо посредством онаго не токмо купечество имеет свое прокормление, но много остается в Сибири денег от торгу проходного. Но выгоды сего торга были бы гораздо больше, если [б] пошлина с товаров, на Кяхте собираемая, не была в 50 процентов. Капитал, в торгу употребленной, возвращается не прежде почти двух лет, а между тем, опричь платежа пошлин, которыя платятся переводом в Тобольске, Екатеринбурге или Москве, бывают по торгу беспрестанныя издержки, и для того надлежит иметь в запасе другой капитал, равной почти употребленному на покупку товара. Тобольские купцы, не имея сами больших капиталов, а с малыми не в состоянии получить барыш в столь медлительном торгу, принуждены бывают занимать большия суммы, платя рост чрезмерный, дабы можно было все нужные делать на торгу издержки. Таковы займы умаляют их прибыток и стесняют шествие торговли. Сверх того просрочка шестимесячная в платеже пошлин вместо Кяхты в Тобольске и в Москве становится только на пересылку векселя для взыскания. Оттого происходит, что тобольский купец, не в состоянии будучи платеж произвести в Москве, в разсуждении краткости в просрочке пошлин и если не удастся ему сделать щастливой какой оборот на удовлетворение платежу пошлин и своим заимодавцам, принуждается продавать бóльшую часть своего каравана по какой бы цене то ни было для приобретения наличных денег. Иногда продают товар свой в половину той, чего оной ему самому стоит. Тогда-то бывает на улице праздник для тобольских жидоморов, которыя, имея несколько тысячь лежащих денег, пользуются таковыми случаями и барыша получают по 200 и 300 на 100. Сии-то суть истинныя причины, для чего купечество в Тобольске не процветает.
Весьма выгодно бы было для торговли всего Сибирскаго края, если бы учрежден был в Барнауле или в другом каком сибирском городе торговый банк наподобие учрежденнаго в Астрахане, из котораго бы выдавалися деньги с условием платить оныя чрез несколько времени в Москве или Петербурге.
Примечают еще, что медная монета весьма неспособна для произведения торговли в толико пространном краю, какова Сибирь. За весьма малым количеством ассигнаций, серебра и золота всякие предприятия в обтовом или подобном торгу становятся затруднительны, чего бы не было, если бы монета была легче.
Теперь бы время было говорить о казенном доходе Тобольской губернии, но малое что можно о нем упомянуть. Несмотря на все старания казенной палаты для приведения сея важныя части в ясность, невозможно ей будет прежде двух лет распутать то, что сорок лет запутывать старалися. И для того я прилагаю здесь [ведомость] о доходах, не утверждая оныя точность.
Окончание сему сделаем, говоря о городе. Положение его прекрасно. Часть онаго построена на весьма высоком косогоре, и часть в долине, на берегу Иртыша, за 200 или 300 сажен от того места, где Тобол соединяется с нею двумя изливами. Главнейший из оных вырыт, сказывают, при князе Гагарине шведскими пленниками для свободнейшаго выхода судов в Иртыш, коего стремительность далеко их уносила бы от пристанища, – предприятие смелое и благое! На другой стороне Иртыша виден луг, коего пределов глаз не достигает [нрзб] усеяны рощами, кустарником и по местам деревнями, на пригорках построенными. Все сие вид составляет наиприятнейший.
Жители города, наипаче хорошее купечество, весьма вежливы, любят сообщаться, веселиться и пировать, хитры да обманчивы, охотно не сдерживают данного слова, если возможно, притом невоздержны, вдаваяся во всякие развраты под видом строгости, взор обманывающей. Что же касается до простого народа, то оной в разсуждении нищеты и распутства ничем не уступает и неаполитанским лацаронам, но превосходит их в тунеядстве и пьянстве. Мастеровой в Тобольске трудится для того, чтобы иметь что выпить. И для того всякаго рода работники в Тобольске вдвое дороже петербургскаго, хотя хлеб и все съестные припасы вчетверо дешевле. Если денег дашь в задаток, то простись с работою, если работника не принудит к окончанию условленнаго Управа благочиния. Если же ничего не дашь в задаток, то нет и работников. Сколь правительство не старается воздержать народ от таковых неправильных поступков, но мало надежды, чтобы в оном оно успело в скором времени, ибо, как возможно истребить пороки, столь давно уже вкоренившиеся, и [нрзб] в городе, наполненном прежде сего и до днесь людьми, носящими знамения нравов своих на лбу или на носу и живущими с прочими не отдельно; где военнослужитель суть вымет из всего войска так, как жители суть вымет из народа других губерний, где, наконец, привыкнуть нужно, чтобы не ужасаться непрестанно, думая, между кем жительствуешь и у какой извечной совести живешь под стражею.
Вот что могу я сказать о сем крае нашего отечества, путешествие в котором будет всегда привлекательно для любопытнаго человека, но в котором пребывание, говоря по совести, не может быть приятно.
