Отрывок из работы делегата конференции краеведа Виталия Елизарова,
преподавателя техникума г. Железногорска
11 сентября (24 нов. ст.) 1802 года, 170 лет назад, оборвалась жизнь этого замечательнейшего человека России.
Накануне вечером он дописал последнюю страницу своей биографии строчками вещего и грозного завета: «Потомство отомстит за меня» и выпил стакан страшного яда, оставленного старшим сыном для чистки офицерских эполет...
Имя Радищева дорого советским людям. И не случайно первым памятником молодой советской республики был памятник А.Н. Радищеву, установленный в воскресенье, 22 сентября 1918 года, на Дворцовой набережной в Ленинграде.
Имя Александра Николаевича Радищева дорого и нам – жителям Приангарья, где жил писатель-революционер, водворенный императрицей в северную таежную тюрьму-ссылку.
Энциклопедически образованный, хорошо знавший русскую действительность, самодержавие и крепостничество, писатель более десяти лет работал над своей «набатной» книгой – «Путешествием из Петербурга в Москву». Дальше события развивались стремительно. Экземпляр книги, только что отпечатанной в домашней типографии Радищева, доставлен перед «светлые очи» ее величества самодержавной императрицы Екатерины.
«Бунтовщик, хуже Пугачева», – так изволила выразиться в адрес автора книги некогда игравшая в просвещенчество царица. На другой же день она посылает предписание начальнику Радищева – А. Р. Воронцову допросить писателя по поводу создания и выпуска книги. Но, видно, плохо спалось шестидесятилетней обожательнице сановитых поклонников, если вдогонку первому письму к Воронцову императрица предупреждала его, что спрашивать Радищева не надо, потому что «дело пошло уже формальным следствием».
30 июня Радищев был брошен в каземат Петропавловской крепости. К дознанию над Радищевым приставлен был самый изощреннейший и искуснейший в ссылке, мозглявый старик – «кнутобоец» Шешковский, которого Пушкин верно окрестил «домашним палачом Екатерины», а сам палач с гордостью называл себя «верным псом ее величества...»
Три раза – 24 июля, 7 августа, 19 августа – писатель-революционер был приговорен к смерти. Три раза ему был объявлен смертный приговор. Три раза Радищев пережил смерть...
Насладившись муками узника Петропавловки, «заклепанного в смрадную темницу», Екатерина – разумеется, под давлением общественного мнения в Европе – сделала жест, помиловав, автора призывающей к революции книги: заменила смертную казнь десятилетней ссылкой в Илимский острог.
Тюремная кузница, кандалы, полицейская кибитка и – дорога в семь тысяч верст...
* * *
4 (17 января нов. ст.) 1792 года через шестнадцать месяцев этапной дороги Радищев прибывает на место своей ссылки – в Илимский острог. И спустя две недели в условиях далеко не удовлетворительных и неблагоприятных для творческого труда начинает рукопись своего основного философского сочинения – «О человеке, о его смертности и бессмертии». Большой философский трактат, в котором Радищев с материалистических позиций рассматривает основные вопросы теории познания и бытия, выступает против идеализма в науке, дает отповедь мистикам, схоластам и богословам, делает его выдающимся мыслителем-материалистом XVIII века.
В илимской ссылке Радищев знакомится с документами илимской воеводской канцелярии, пишет историческую работу «Сокращенное повествование о приобретении Сибири» и экономический трактат «Письмо о китайском торге».
Сочинения Радищева, написанные в ссылке, как и ранние произведения, проникнуты размышлениями и заботами о процветании Отечества, о судьбах простого народа, об освобождении человека. И в этом весь Радищев – писатель, философ, патриот, революционер.
Одной из замечательных страниц его биографии – биографии ученого-исследователя – одновременно и замечательнейшей страницей в летописи Приилимья является его широкая медицинская практика.
Начав с оказания медицинской помощи местному населению-врачевания, Радищев изучает болезни, способы борьбы с ними и предупреждения их.
В письме к своему другу, влиятельному заступнику и покровителю А.Р. Воронцову из Тобольска 8 мая 1791 года он писал о причинах болезней, свирепствующих в то время в Сибири, о методах лечения их, о том, что сам «становится в ряды учеников эскулапа».
Из Илимска в письме к Воронцову 17 февраля 1792 года, т.е. спустя немногим более месяца после приезда, Радищев сообщает: «К моим обычным занятиям присоединилось еще одно, зачастую тяжелое, но утешительное в своей основе, занятие если и неприятное, то милое моему сердцу: я сделался здешним лекарем и хирургом».
Taк, на протяжении всего периода ссылки Радищев сообщает Воронцову в письмах о своей медицинской практике, просит прислать ему в Илимск литературу по медицине и лекарства.
О врачевании местного населения рассказывает в «Биографии А.Н. Радищева, написанной его сыновьями» Павел Александрович Радищев, его сын, проведший вместе с отцом годы илимского заточения.
А вот о чем писала спустя сто лет, в 1896 году, омская газета «Степной край»: «Мысль об оспопрививании родилась не в Англии, но у нас, в Сибири, в И л и м с к о м остроге (разрядка моя – В.Е.), где в конце XVIII века проживал известный автор «Путешествия из Петербурга в Москву».
Выходец с Илима, уехавший из Илимска в 1841 году, Павел Прейн в газете «Енисей» (№ 125, октябрь 1896 года) рассказывал о том, что его отец был хорошо знаком с Радищевым, которого он называл первым илимским врачом. Более того, Павел Прейн сообщает, что ему в детстве прививал оспу помощник Радищева по врачеванию, его камердинер, бывший крепостной, дворовый человек Степан Дьяконов.
Степан Дьяконов вместе с женой вызвался добровольно ехать с Радищевым в сибирскую ссылку; догнав его в Казани, стал помощником и другом своего «хозяина»; а позже, после освобождения писателя из ссылки, остался на Илиме, и, по свидетельству Павла Прейна, «в то время был самым популярным врачом по реке Илиму в округе на 300 верст. В 1797 году в документах он значился как «киренский городовой лекарь Степан Алексеев, сын Дьяконов».
Брошюра английского врача Дженнера об оспопрививании и собственно открытие оспопрививания, ставшее достоянием медицинской науки, были опубликованы в 1798 году, когда Радищев уже покинул ссылку.
Следовательно, А.Н. Радищев, получивший энциклопедические знания в Лейпцигском университете, в том числе и медицинские, следивший по книгам и журналам, присылаемым ему Воронцовым, за развитием медицинской науки в Европе, задолго до Дженнера широко использовал оспопрививание как метод борьбы с этой болезнью.
Это золотая страница летописи Илимского края, вписанная в нее первым русским революционером!
Насколько широк был круг занятий и приложения всесторонних знаний Радищевым в илимской ссылке, можно проследить по тем же письмам, которые посылал ссыльный писатель графу А.Р. Воронцову из Илимска.
Он ведет наблюдения о природе края, делает записи. Занимается краеведением и выращивает овощи, ранее о которых здесь не было известно. Делает пробы земли для выращивания разных растений и пробы пород, определяя содержание различных минералов. Занимается с детьми илимских жителей в школе, организованной в своем доме и – сам будучи притесняемым местным полицейским начальством – пишет просьбы и заявления в пользу крестьян на имя иркутского губернатора.
В письме Воронцову 24 мая 1792 года Радищев сообщает: «Несомненно одно, что извест-ковые скалы в окрестностях Илимска содержат в своих расселинах селитру...» Далее он пишет, что скоро отправится на железный рудник и о том, что в устье Илима – по слухам – есть серебряная или свинцовая руда.
В 1792 году Радищеву не удалось совершить разведку рудника. И только летом 1793 года в середине июля он вместе с сыном Павлом побывал на месте рудной залежи, в районе д. Шестаковой. На базе этого богатого железом рудного месторождения ныне построен и действует Коршуновский горно-обогатительный комбинат.
В конце сентября 1794 года Радищев совершает поездку к устью Илима и к Ангаре.
8 ноября 1794 года он сообщил Воронцову, что «предпринял поездку до устья Илима», обещал рассказать о ней в следующем письме, которое отправил из Илимска 22 ноября.
«Я не могу описать своей радости, – сообщает он, – когда, добравшись до окрестностей Тунгуски (Ангары – В.Е.), — я мог вдоволь созерцать горы, называемые первозданными (я видел, однако, лишь их отроги); поднимаясь на эти громады, я переносился в отдаленные времена, когда голая и бесплодная земля являла собой лишь страшное обиталище и огромную пустыню; или переносясь в позднейшие времена, мне казалось, что я вижу, как природа медленная в своем поступательном движении, собрав все силы, сметает с поверхности земного шара все явно устаревшее, и, сотрясая глубинные слои земли, представляет ее в совершенно новом обличии. Какое широкое поле для догадок, и, мне кажется, что мы еще далеко не исчерпали все возможные предположения относительно образования пашей планеты и произошедших на ней перемен». (Радищев, ПСС, том 3, стр. 465, 467).
Такое впечатление на «петербургского изгнанника», ученого-исследователя, предвестника революции и раскрепощения народа произвели виды Приангарья, где ныне умом и руками освобожденного народа неузнаваемо изменился и продолжает изменяться северный край, который философу-материалисту «представлялся в совершенно новом обличии».
Место, где жил Радищев, скоро станет дном Усть-Илимского моря, созданного не «природой, медленной в своем поступательном движении», а трудом человека, сумевшего познать и подчинить природу своим интересам, о чем писал мыслитель-материалист в своем трактате о бессмертии человека. Сам Радищев стал бессмертен своим подвигом и пророчески верными мыслями и положениями в своих общественно-политических и философских сочинениях, как бессмертен подвиг его потомков на месте его ссылки – в илимском Приангарье, подвиг разведчиков, покорителей и строителей нынешнего Усть-Илима.
